Гендер в политической журналистике как вопрос демократии: российские и шведские журналисты о свободе печати и гендерном равенстве

Воронова Людмила Александровна, PhD, преподаватель кафедры медиа-исследований университета Седерторн (Стокгольм, Швеция)

Гендерные медиа-исследователи часто обсуждают гендерные стереотипы как проблему демократии. Так, Китцингер (Kitzinger 1998) понимает политическую журналистику как «гендер-политику», дискурсивную практику, несущую в себе потенциал как для продвижения демократического идеала гендерного равенства, так и для воспроизведения традиционных стереотипов и утверждения существующей гендерной иерархии. Калламар (Callamard 2006) предлагает считать гендерные стереотипы в СМИ особым видом цензуры, которая, как правило, действует в пользу мужчин, сокращая для женщин возможность быть объективно представленными в медиа-дискурсе. Более того, гендерное равенство, по мнению исследователей, практически рифмуется со свободой печати, причем равенство мужчин и женщин воспринимается ими как «показатель реализации настоящей и зрелой демократии» (Hermes 2013).

Проведя интервью с сорока журналистами, работающими в качественных изданиях России и Швеции (интервью проводились в 2011-12 гг.), мы выяснили, что российские и шведские журналисты воспринимают свободу печати и гендерное равенство как непременные атрибуты демократии. Тем не менее, между их представлениями о балансе этих двух идеалов есть существенные различия. Так, российские журналисты находят свободу прессы гораздо более ценным элементом демократии, чем гендерное равенство, и готовы поступиться принципом продвижения последнего, если это необходимо для выполнения роли «сторожевой собаки» власти. Гендерные стереотипы, хоть и идут вразрез с демократическими идеалами качественной прессы, могут становиться одним из инструментов критики политиков. Более того, по мнению российских журналистов, политики могут использовать гендерную повестку для «обуздания» свободной прессы.

Шведские журналисты не видят никакого противоречия между идеалами гендерного равенства и свободы печати, считая естественной ситуацию, когда в продвижении гендерного равенства одинаково заинтересованы и качественные издания, и власть, что позволяет им вступать в гармоничный диалог. Хотя шведские журналисты крайне критично настроены по отношению к каким-либо ограничениям относительно контента, вводимым извне, они признают необходимость тщательной проработки внутренних ограничений: так, к примеру, они внимательно прислушиваются к гендерной критике контента, поступающей не только от читателей, но и от политиков.

Таким образом, и российские, и шведские журналисты считают гендер в политической журналистике вопросом демократии. Несмотря на бóльшую критичность российских журналистов по отношению к ограничениям свободы печати, их позиция защиты более уязвима, чем позиция их шведских коллег: оправдывая использование гендерных стереотипов в прессе, они поощряют и традиционное представление о гендерной иерархии в обществе, где власть воспринимается как мужчина и доминанта, а пресса как зависимая женщина. Тем не менее, позиция шведских журналистов тоже неоднозначна: воспринимая шведскую политическую и медийную систему как воплощение демократии, они перестают критически воспринимать исчезновение гендерного равенства как темы в журналистской повестке дня – факт, отмечаемый гендерными экспертами и активистами (Rönngren 2014).